Медленно движутся под нечеловечекой тяжести ношей, пот струится по их лицам и телу, льётся протяжная песня. Это очень сильные женщины, они как элегантную шляпку могут перенести на своей голове меч-рыбу весом 150 килограммов. Кто может помериться с ними силой? — Те же мужья и братья (мужественные и бесстрашные люди) признают: «Это не мы подчиняемся, а они превалируют». Кроме того, эти женщины ещё и красивы, высоко моральны и верны! И это несмотря на полную свободу, которой они пользуются. Многие из них добросовестно ждали в течение пяти или даже десяти лет возвращения суженого из Америки, который чтобы «занять» женщину до эмиграции расписывался с ней в мэрии. Такой брак считался неполным без благословления Церкви, поэтому в интимные отношения не вступали. Баньяроты в такой ситуации были самыми неприступными и даже дикими: они не терпели, когда их фотографировали и носили в кармане нож, всегда были начеку.
Однажды в июле 50-х незадачливый англичанин, путешествовавший по Италии, оказавшись в Калабрии и увидев неожиданно вывернувших ему навстречу двух необыкновенного вида женщин, взялся увлеченно щёлкать фотоаппаратом. Но был схвачен одной из них за полы курстки и получил от неё удар в нос, тем временем другая фурия разбила в куски его фотокамеру. Не проронив ни слова, дамы гордо продолжили свой путь под тяжестью круглых корзин на головах. " Are these Calabria’s women?» Так состоялась его первая встреча с женщинами Юга. И было бесполезно пытаться объяснить иностранцу, что женщины из Баньяры не считаются калабрийками, а скорее «баньяротами», уникальными во всем Юге, и даже в Италии. Чтобы познакомиться с ними поближе, надо встать пораньше и, пройдя узкими улочками, пахнущими морем и свежевыстиранным развешанным везде бельём, дойти до пристани, где они стоят кучками и готовятся принять свежий улов. Только присмотритесь к ним! Здесь собрались в основном молодые, со смугловатой кожей и темными глазами; но встречаются и сине-зеленые глаза — наследство варваров с Севера, лица цвета белой магнолии, которые довольно распространены в Калабрии и кажется, бросают вызов солнцу. Все одинаково одеты, без различия статуса (в других местностях побережья, например, в Тропее, Бельведере или Сан Доменико, незамужние женщины отличались белой или светло-голубой юбкой от замужних, которые носили алые, и от вдов, которые одевались в тёмные тона), с широкой гофрированной юбкой «u saiu», под которой прячутся ещё пять или шесть юбок со множеством карманов; длинная сутана «'u sciammisu», затянутая ремнем под грудью; образ довершают шерстяные лосины от лодыжек до колена и босые ноги. Всё пространство загромождено мешками, ящиками, огромными корзинами с ещё живой рыбой, метровыми бутылями и корзинами с фруктами, которые женщины поднимают с земли, помогая друг другу (заметьте, груз иногда достигает центнера) и возлагают на голову. Ни один из присутствующих мужчин, многие из которых только что вернулись с рыбалки, не пошевилит и пальцем, чтобы помочь им. Когда погрузка закончена, они начинают двигатся ширенгой: широкие, медленные, голова жестко сидит на оси шеи, поднятые руки поддерживают неимоверный груз. Потом процессия распадается на группы, некоторые направляются к станции, откуда отправляются электрички до Виллы Сан-Джованни (дальше пересадка на паром до Мессины), другие — в сторону гор Аспромонте; третьи — вдоль побережья. Уже разгорается день, но Луна ещё любуется своим отражением в Тирренском море, играющем фиолетовыми бликами. Не потому ли побережье получило название Costa Viola? Вдали виднеются вздувшиеся над горизонтом как мыльные пузыри Эоловы Острова. Кажется, что морской бриз вот-вот пригонит к берегу. Здесь всё возможно! В этом мифическом краю, где проплывал Одиссей, здесь он приказал привязать себя к мачте, чтобы послушать пение Сирен, населявших эти берега. И как бы повинуясь какому-то глубинному зову, напряженные под тяжестью ноши, обливающиеся потом, «баньяроты» затягивают песню. Она полна высоких протяжных нот, похожа на восточную колыбельную, срывающуюся в стон. Только на этих узких и крутых тропах между Шиллой и Баньярой можно услышать это пение. Из чего они сделаны эти «баньяроты»? Один Бог знает. Даже в шестьдесят пять они носят груз в гору, а в тридцать они способны перенести на голове меч-рыбу в сто пятьдесят килограммов, как если бы это была шляпка из перьев колибри. Чего стоит история о фортепиано, которое трое мужчин из Реджо-Калабрии не знали, как перенести из дома в задней части сада в грузовик, ожидавший на дороге? На помощь пришла «баньярота», гордо прошествовавшая 30 метров с музыкальным мастодонтом на голове. Кто посмеет тронуть такую женщину?! Никто! Ни железнодорожники, которые держались как можно дальше от багажных вагонов, в которых баньяроты занимали место со своими товарами, не всегда соответствовавшими заявленному весу.
Ни налоговики на паромах, старавшиеся не замечать, что всегда довольно полнотелые баньяроты, тем не менее выглядят стройнее по дороге из Виллы Сан-Джованни в Мессину, где они выменивали товар (фрукты, яйца, цыплят, рыбу на иглы, нитки, носки, ткани), чем на обратном пути. Трудно объяснимый феномен, если не вспомнить о пяти или шести юбках, снабженных лабиринтом карманов, в каждом из которых может поместиться один или два килограмма разных разностей, чаще соли. На Сицилии, по старому закону Бурбона, соль продавалась в свободной торговле по двенадцать лир за килограмм, а на другой стороне пролива — по монопольной цене — сорок лир. Определенная «тучность» баньярот могла вмещать до тридцати пяти килограммов соли (и даже пятьдесят — рекорд донны Пеппины). Все это знали!
И если богатый природной красотой городок, но лишенный всего остального, имел масло, муку и картофель, и ни в чем не нуждался, то это заслуга здешних энергичных женщин, которые в отличие от других калабриек, никогда не сидели дома: их можно было встретить в Катании и Палермо, в Неаполе и Риме. Домом занимались их мужья, которые помимо рыбалки и починки своих сетей, стирали, гладили, мыли, готовили пищу и пели колыбельную малышам.
Говорят, что все началось в то время, когда мужчинам приходилось уходить на промвсел в море на три-четыре недели. Оставленные сами на себя женщины вынуждены были засучить рукава, применить всю свою изобретательность, закалить характер в турдностях и постах. А может быть, секрет кроется в более древних временах, когда Баньяра называлась Порто Баларус и римские сенаторы приезжали лечиться водой из серных источников? От тех древних людей, которые славились своим характером и бесстрастным достоинством (вспомним эпизод с галлом Бренно, который ворвался в Курию, где римские сенаторы уже ожидали захватчика, и был поражён царившей там необычайной тишиной, и чтобы поверить не мраморные ли это статуи, он потянул за бородку одного из сенаторов), женщины Баньяры переняли и впитали все лучшее, включая мужественное бесстрашие.
Ах, эти баньяроты! Сказала ли я, что они ещё и прекрасны с грацией королев из-за всегда выпрямленной под весом спины.
Увы сегодня нам не встретить «баньяроту» в шести юбках с огромной корзиной на голове (за редким исключением женщин старшего поколения), но независимый сильный характер здешних дам продолжает выделять Баньяру из всего контекста Калабрии. Здесь как и прежде царство Матриархата!
